Чудесное исцеление митрополита Вышгородского и Чернобыльского Павла, наместника Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры по молитвам к святителю крымскому и исповеднику Луке
Чудотворное исцеление ребенка по молитвам к свт. Луке в Свято-Владимирском соборе в Херсонесе
В момент установки нового креста на купол храма над крестами стал кружить белый голубь. Верующие восприняли это как чудо, как знак свыше
Пресвятая Богородица в День иконы Божией Матери «Путеводительница» свершила еще одно чудо – спасла жизнь 148 людям в аэропорту «Симферополь»
День Ангела. Именины. День Тезоименитства
Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.
Евангелие от Луки (X, 20)
В нашу жизнь возвращается чудесный праздник – именины.
Именины называют еще днем тезоименитства или, по-простому, днем Ангела.
Как и многие другие культурные традиции, празднование именин последние десятилетия находилось в забвении, более того, в 20-30-х годах прошлого столетия подвергалось официальному гонению. Правда, искоренить вековые народные привычки оказалось трудно: до сих пор на день рождения поздравляют именинника, а если виновник торжества совсем юн, поют песенку: «как на ... именины испекли мы каравай». Между тем, именины – праздник особый, который можно было бы назвать днем духовного рождения, так как он связан прежде всего с таинством Крещения и с именами, которые носят наши соименные небесные покровители.
Традиция празднования именин известна на Руси с XVII века. Обычно накануне праздника семья именинника варила пиво, пекла именинные калачи, пироги и караваи. В день самого праздника именинник со своими родными ходил в церковь к обедне, заказывал молебен за здравие, ставил свечи и прикладывался к иконе с ликом своего небесного покровителя. Днем друзьям и родственникам разносились именинные пироги, причем часто начинка и величина пирога имела особый смысл, определяемый характером отношений именинника и его близких. Вечером устраивался праздничный ужин.
Особенно пышно справлялись царские именины (день Тезоименитства), которые считались государственным праздником. В этот день бояре и придворные являлись к царскому двору с тем, чтобы поднести подарки и принять участие в праздничном пире, за которым пели многолетие. Иногда царь самолично раздавал пироги. Народу разносились огромные именинные калачи. Позднее появились другие традиции: военные парады, фейерверки, иллюминация, щиты с императорскими вензелями.
После революции с именинами начали серьезную и планомерную идеологическую борьбу: обряд крещения был признан контрреволюционным, и его попытались заменить на «октябрины» и «звездины». Был детально разработан ритуал, при котором новорожденного в строгой последовательности поздравляли октябренок, пионер, комсомолец, коммунист, «почетные родители», иногда младенца символически зачисляли в профсоюз и проч. Борьба с «пережитками» доходила до анекдотических крайностей: так, в 20-х годах цензура запретила «Муху-Цокотуху» К. Чуковского за «пропаганду именин».
Но все возвращается на круги своя, и мы вновь поздравляем наших родных и знакомых с Днем Ангела (это название именин напоминает о том, что в старину небесных покровителей иногда называли Ангелами их земных тезок; нельзя, однако, смешивать святых покровителей с Ангелами-Хранителями, посылаемыми для попечения и охранения людей). Традиционно День Ангела относят на тот день памяти соименного (тезоименитого) святого, который следует непосредственно за днем рождения, хотя существует и традиция празднования именин в день памяти самого прославленного соименного святого, например, Св. Николая Чудотворца, апостола Петра, Св. Александра Невского и т. д.
В прошлом именины считались более важным праздником, чем день «телесного» рождения, кроме того, во многих случаях эти праздники практически совпадали, т. к. традиционно ребенка несли крестить на восьмой день после рождения: восьмой день – это символ Небесного Царства, к которому приобщается крещаемый человек, в то время как число семь – древнее сакральное число, обозначающее сотворенный земной мир. Крестильные имена выбирались по церковному календарю (святцам). По старому обычаю выбор имени был ограничен именами святых, память которых праздновалась в день крещения. Позднее (особенно в городском обществе) от этого строгого обычая отошли и стали выбирать имена, руководствуясь личным вкусом и иными соображениями – в честь родственников, например.
Именины обращают нас к одной из наших ипостасей – к личному имени.
Быть может, к древнему девизу «Познай себя» следует добавить: «Познай свое имя». Конечно, имя в первую очередь служит различению людей. В прошлом имя могло быть социальным знаком, указывать на место в обществе – сейчас, пожалуй, лишь монашеские (иноческие) имена резко выделяются из русского именослова. Но есть еще и почти забытый ныне, мистический смысл имени.
В древности люди придавали имени гораздо большее значение, чем сейчас. Имя считалось значительной составляющей частью человека. Содержание имени соотносилось с внутренним смыслом человека, оно как бы вкладывалось ему внутрь. Имя управляло судьбой («хорошее имя – хороший знак»). Удачно выбранное имя становилось источником силы и процветания. Наречение считалось высоким актом творения, отгадыванием человеческой сути, иризыванием благодати.
В первобытном обществе к имени относились как к части тела, подобно глазам, зубам и т. д. Слитность души и имени казалась несомненной, более того, иногда считалось, что сколько существует имен – столько и душ, поэтому в некоторых племенах перед тем, как убить противника, полагалось выведать его имя с тем, чтобы использовать его в родном племени. Часто имена скрывались, чтобы не дать оружия врагу. От дурного обращения с именем ожидали вреда, неприятностей. В некоторых племенах категорически воспрещалось произносить (табуизировалось) имя вождя. В других – практиковался обычай присваивать старцам новые имена, придававшие новые силы.
Считалось, что больному ребенку силу сообщало имя отца, которое кричали в ухо или даже называли его именем отца (матери), полагая, что часть жизненной энергии родителей поможет победить болезнь. Если же ребенок особенно много плакал – значит имя выбрано неверно. У разных народностей долго сохранялась традиция наречения «обманных», ложных имен: истинное имя не произносилось в надежде, что смерть и злые духи, быть может, не найдут младенца. Существовал другой вариант защитных имен – непривлекательные, безобразные, отпугивающие имена (напр. Некрас, Нелюба и даже Мертвой), отвращавшие невзгоды и несчастья.
В Древнем Египте личное имя тщательно оберегалось. Египтяне имели «малое» имя, известное всем, и «большое», которое считалось истинным: оно хранилось в тайне и произносилось лишь во время важных обрядов. Особым почтением пользовались имена фараонов – в текстах их выделяли специальным картушем. С огромным уважением египтяне относились к именам умерших – неправильное обращение с ними наносило непоправимый вред потустороннему бытию. Имя и его носитель составляли одно целое: характерен египетский миф, по которому бог Ра скрывал свое имя, но богине Исиде удалось-таки его выведать, вскрыв ему грудь – имя буквальным образом оказалось внутри тела!
Издавна изменение имени соответствовало изменению человеческой сути. Новые имена давались подросткам при инициации, т. е. при вступлении во взрослые члены общины. В Китае до сих пор существуют детские «молочные» имена, от которых отказываются с возмужанием. В античной Греции новоиспеченные жрецы, отрекаясь от старых имен, вырезали их на металлических дощечках и топили в море. Отзвуки этих представлений можно увидеть в христианской традиции наречения иноческими именами, когда принявший постриг оставляет мир и свое мирское имя.
У многих народов табуизировались имена языческих богов и духов. Особенно опасно было называть злых духов («чертыхаться»): таким образом можно было накликать «недобрую силу». Древние евреи не смели называть Имя Божие:
Ягве (Иегова) в Ветхом Завете – это «неизреченное Имя», священная тетраграмма, которую можно перевести как «Я семь, Который есмь». По Библии акт называния часто становится Божиим делом: Господь дал имена Аврааму, Сарре, Исааку, Измаилу, Соломону, переименовал Иакова в Израиль. Особый религиозный дар еврейского народа проявился во множестве имен, которые называют теофорными – в них присутствует Божие «неизреченное Имя»: так через свое личное имя человек связывался с Богом.
Христианство, как высший религиозный опыт человечества, со всей серьезностью относится к личным именам. Имя человека отображает таинство неповторимой, драгоценной личности, оно предполагает личное общение с Богом. При таинстве Крещения христианская Церковь, принимая в свое лоно новую душу, связывает ее через личное имя с именем Божиим. Как писал о. Сергий Булгаков, «человеческое именование и имявоплощение существует по образу и подобию божественного боговоплощения и наименования... всякий человек есть воплощенное слово, осуществленное имя, ибо сам Господь есть воплощенное Имя и Слово».
Предназначением христиан считается святость, и в прошлом каждое христианское имя считалось святым. Нарекая младенца именем канонизированного святого, Церковь старается направить его на путь истинный: ведь это имя уже «реализовалось» в жизни как святое. Носящий святое имя всегда хранит в себе возвышающий образ своего небесного покровителя, «помощника», «молитвенника». С другой стороны, общность имен объединяет христиан в одно тело Церкви, в один «избранный народ».
В Православии сила имени считается столь значительной, что святость икон действительна лишь в том случае, если лик изображенного святого «подтвержден» написанным именем.
Почтительность к высоким именам выражалась и в том, что в православной традиции не было принято давать имена в память Богородицы и Христа. Раньше имя Богородицы отличалось даже иным ударением – Мария, в то время, как другие святые жены имели имя Мария (Марья). Редкое монашеское (схимническое) имя Иисус присваивалось в память не Иисуса Христа, а праведного Иисуса Навина.
В начале XX века в православном монашестве возникло характерное течение – имяславцы, которые утверждали, что в Имени Божием сокрыто богоприсутствие, сила и энергия, исходящая от Самого Господа. В краткой форме это положение выражалось словами св. Иоанна Кронштадтского: «Имя Божие есть Бог». В имяславии Имя становилось мостом, соединяющим небесное и земное. Проблема соотношения Имени и Сущности имеет свои корни в философии и богословии, как проблема соотношения Энергии и Сущности, которую разрабатывали еще неоплатоники, а в Средние века – св. Фома Аквинат и св. Григорий Палама.
Имяславцы оказали сильное влияние на русскую философию начала века. А.Ф. Лосев в 20-х годах написал работу «Философия имени», где дал глубокий анализ «мира как имени». Лосев пишет: «В любви мы повторяем имя и взываем к любимому через имя. В ненависти мы хулим и унижаем ненавидимое через его имя. И молимся мы и проклинаем через имена, через произнесение имени... Именем и словами создан и держится мир. Имя носит на себе каждое живое существо. Именем и словами живут народы, сдвигаются с места миллионы людей» (досовское «имя», конечно, шире понятия «личное имя»).
В те же годы новомученик о. Павел Флоренский развивал имяславческие идеи о том, что святые люди имели определенный склад личности и «определенную кривую жизненного пути», как носители имен, более того, как «наилучшие их выразители» («по имени – житие, а не по житию – имя»). Силою своей благодати, святые посылают от Небесного Чертога энергию своего имени на соименных людей. Флоренский определяет имя как формообразующую силу, как «эмблему» и выражение типа личности, ее духовного и душевного строения.
Русский христианский именослов складывался веками.
Первый обширный пласт русских имен возник в дохристианскую эпоху. Причины возникновения того или иного имени могли быть самыми различными: помимо религиозных мотивов, играли роль обстоятельства рождения, внешний облик, характер и т. д. Позднее, после Крещения Руси, эти имена, порой трудно отличимые от прозвищ, сосуществовали с христианскими календарными именами (вплоть до XVII века). Даже священники иногда носили прозвища. Бывало, что один человек мог иметь целых три личных имени: «прозвищное» имя и два крестильных имени (одно – явное, другое – потаенное, известное лишь духовнику).
Когда христианский именослов полностью вытеснил дохристианские «прозвищные» имена, они не ушли от нас насовсем, перейдя в другой класс имен – в фамилии (напр. Некрасов, Жданов, Найденов). Некоторые дохристианские имена канонизированных русских святых впоследствии стали календарными (напр. Ярослав, Вячеслав, Владимир).
С принятием христианства Русь обогатилась именословом всей человеческой цивилизации: с византийскими святцами к нам пришли греческие, еврейские, римские и иные имена. Иногда под христианским именем скрывались образы более древних религий и культур. Со временем эти имена обрусели, да так сильно, что самими русскими именами стали древнееврейские – Иван да Марья. Вместе с тем следует иметь в виду высокую мысль о. Павла Флоренского: «нет имен ни еврейских, ни греческих, ни латинских, ни русских – есть только имена общечеловеческие, общее достояние человечества».
Послереволюционная история русских имен складывалась драматично: проводилась массовая кампания «дехристианизации» именослова. Революционное мракобесие некоторых слоев общества, сочетаемое с жесткой государственной политикой, было направлен на переустройство, а значит – и на переименование мира. Вместе с переименованием страны, ее городов и улиц, переименовывались люди. Составлялись «красные святцы», выдумывались новые, «революционные» имена, многие из которых теперь звучат просто как курьезы (напр. Малентро, т.е. Маркс, Ленин, Троцкий; Даздраперма, т.е. Да здравствует Первомай и т.д.).
Процесс революционного имятворчества, характерный для идеологических революций вообще (он был известен и во Франции в конце XVIII века, и в республиканской Испании, и в странах бывшего «социалистического лагеря») продолжался в Советской России недолго, около десятилетия (20-30-е годы). Вскоре эти имена стали достоянием истории – здесь уместно вспомнить другую мысль о.Павла Флоренского: «имена не придумаешь», в том смысле, что они «наиболее устойчивый факт культуры и важнейший из ее устоев».
Изменение русского именника шло и по линии заимствования из других культур – западно-европейских (напр. Альберт, Виктория, Жанна) и общеславянских христианских имен (напр. Станислав, Бронислава), имен из греческой и римской мифологии и истории (напр. Аврелий, Афродита, Венера) и т.д. Со временем русское общество опять вернулось к календарным именам, но «дехристианизация» и перерыв в традиции привели к необычайному оскудению современного именослова, состоящего ныне всего лишь из нескольких десятков имен (сыграло свою роль и общее свойство «массовых культур» – стремление к усреднению, стандартизации).