Есть люди, которые, считая себя детьми Православной Церкви, не обращают, однако, ни малейшего внимания на внушения, предлагаемые им её пастырями. «К чему, – говорят, – нам эти внушения? Дал Бог разум да волю свободную – и руководись ими».

  Но вопрос: кто поставил пастырей и учителей церковных? Той, т.е. Бог, говорит Апостол, дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова (Еф. 4, 11–12). А если так, то, идя против пастырей и учителей духовных, против кого идут ослушники их? Очевидно, вопреки Того, Кто и дал их. Так оно и действительно. Слушаяй вас, говорит Иисус Христос, Мене слушает: и отметайся вас, Мене отметается (Лук. 10, 16).

  Далее: отвергающие долг повиновения пастырям надеются с пользою руководствоваться в деле спасения собственным разумом и волею. Нужно ли доказывать неосновательность подобного суждения? У первого человека разум-то был почище нашего, да и воля-то была понаклоннее нашей к добру, но и тогда без послушания погиб он. Что же мы-то сделаем с нашим разумом помраченным, волею, более стремящеюся ко злу, нежели к добру? Что мы сделаем одним своим разумом без опытных руководителей, когда страшные враги наши: мир, плоть, и дьявол – ежеминутно нападают на нас, когда видим, что тысячи людей с разумом необыкновенным, но непокорливым погибли безвозвратно, что тысячи людей, руководствуясь одним разумом, вместо того, чтобы быть друзьями Церкви, становились ее врагами и гонителями? Что же после сего? Есть ли надежда на спасение от одного нашего разума? Очевидно, нет.

  Наконец, по поводу строгих, хотя удобоисполнимых, внушений пастырских многие говорят: «Нам они не под силу – не можем их исполнить». Но если так, то чего же хотят они? Чтобы Царствие Божие даром им далось? Но ведь этому, братие, невозможно быть. Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Иже Христовы суть плоть распяши со страстями и похотями (Гал. 5, 24) Входите, говорит еще Спаситель, тесными вратами; потому что широкие врата и пространный путь ведут в погибель (Мф. 7, 13). Значит, и в этом случае не покоряющиеся пастырям Церкви не оправдываются и к спасению себя, ссылкою на свои немощи, не приближают.

  Итак, братие, повинуйтеся наставникам вашим и покоряйтеся: тии бо бдят о душах ваших (Евр. 13, 17), и аще сидите в повиновении отца духовного, не положите себе устава, глаголя: «Немощно сотворити сего, или оного». Яко аще не сотворите послушания, суда не убежите (Пролог ноябр. 3. Слово св. Василия о послушании, л. 226). Аминь.

  Когда мы, братие, принесем пред Богом, при отце духовном, покаяние в содеянных нами грехах и получим разрешение от них и отпущение, то можем ли после сего совсем забывать об этих, прежде содеянных нами, грехах? Можем ли не сокрушаться о них? Можем ли сделать с ними, так сказать, окончательный расчет в своей совести? Что ответить на сие?

  Ответим на это, братие, в ваше назидание, примером следующим. Епископ Сухенского города рассказывает о себе следующее: «Когда я, – говорит он, – был простым монахом, мне захотелось сходить в дальнюю пустыню с целью обрести там человека, особенными подвигами благоугождающего Богу. Долго шел я туда, терпел вар, и зной, и голод и, наконец, увидел текущий источник воды, стоящую на берегу его хижину и при ней растущую финиковую пальму. Рядом с хижиною стоял старец, весь обросший власами и страшный на вид. Когда он увидел меня, то сначала стал на молитву, а по окончании оной взял меня за руку и стал спрашивать, зачем я пришел к нему, что делается в мире и продолжаются ли гонения на христиан.

  Дав ответы на вопросы старца, я, в свою очередь, спросил его: «А ты откуда и зачем пришел сюда?» Тогда старец, обливаясь слезами, с рыданием сказал мне: «Я был епископом во время гонений на христиан, и когда нас, христиан, повели на мучения, я претерпел много мук за Христа, но, наконец, не вытерпел и принёс жертву идолам. Затем я пришел в себя, понял, сколь великое беззаконие совершил, покаялся и решил удалиться сюда, чтобы оплакивать свой грех. И вот тридцать девять лет я пребываю здесь, сокрушаюсь о своем беззаконии и прошу у Бога прощения. Сказав это, старец стал на молитву и молился, как сказано, на «мног час».

  По окончании молитвы он подошел ко мне, и я ужаснулся необыкновенному выражению лица его. Старец сказал: «Не бойся: Господь послал тебя похоронить тело мое, и Он только теперь простил мне грех мой». С этими словами старец скончался, а я послужил погребению тела его».

  Этот пример ясно показывает, что и по принесении покаяния, хотя бы и при отце духовном, пред Богом в своих грехах мы все-таки и после сего не должны забывать о прежних наших грехах, а должны сокрушаться о них и, с мыслию о них, повергать себя в пучину милосердия Божия. Не может быть, чтобы епископ, не вытерпевший мук и принесший вследствие этого жертву идолам, не принес тотчас же по раскаянии исповеди и перед духовником; но, однако, и после сего он тридцать девять лет провел в пустыне и тридцать девять лет оплакивал свой старый грех до самой смерти своей.

  Так-то вот и мы в покаянии и исповедании своих старых грехов должны проводить всю остальную жизнь нашу. Но ту истину, что мы всегда должны помнить о своих грехах и сокрушаться о них, ту истину подтверждает нам не один вышеприведенный пример, но и слово еще церковное, в котором духовник говорит исповедавшемуся: «А за прежние грехи каяться не престану».

  Поэтому, повторяем, и будем всегда памятовать о своих грехах, сокрушаться о них и просить в них у Бога прощения. И когда будем поступать так, тогда Господь без сомнения и окончательно явит нам Свое милосердие и нас, грешных, введет в пресветлые обители Свои, так же, как ввел Давида, каждую ночь орошавшего слезами постелю свою, как ввел Петра, плакавшего о грехе своем «горце», и как, наконец, ввел и разбойника, с креста из глубины души к Нему возопившего: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Аминь.