Чудесное исцеление митрополита Вышгородского и Чернобыльского Павла, наместника Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры по молитвам к святителю крымскому и исповеднику Луке
Чудотворное исцеление ребенка по молитвам к свт. Луке в Свято-Владимирском соборе в Херсонесе
В момент установки нового креста на купол храма над крестами стал кружить белый голубь. Верующие восприняли это как чудо, как знак свыше
Пресвятая Богородица в День иконы Божией Матери «Путеводительница» свершила еще одно чудо – спасла жизнь 148 людям в аэропорту «Симферополь»
Полный круг проповедей.
Страстная Седмица
Великая пятница. О Разбойнике и о Петре
В этот день, когда Господь Иисус Христос был распят, и на утрени, и на царских часах, и на вечерне, – читаются в разном порядке Евангелия о Его Страстях. Все время перед нами крест и люди вокруг креста. Когда-то Симеон Богоприимец взял на руки младенца Иисуса и сказал: «се, лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле» (Лк.2, 34). А из чего вообще состоит жизнь, как не из падений и восстаний? А перед Крестом – особенно. Ученики, уже делившие главные места в Царствии, в страхе бегут, оставив схваченного Царя. Палачи делят Его одежды. А те, кто были до сих пор в тени, «страха ради иудейска», вдруг разгибаются, сбрасывая страх, и дерзают идти к Пилату просить для погребения тело казненного. Сотник, который, может быть, сам вбивал гвозди в руки и ноги Иисуса, вдруг увидел, как Иисус на кресте «возгласив, испустил дух». Это так его поразило, что он «сказал: истинно Человек сей был Сын Божий».
Вот, рядом с Единым Безгрешным два разбойника, распятые за свои преступления. Все трое в смертных муках. Но сердце одного от этого еще более окаменевает. Ему еще тяжелее оттого, что рядом бредит этот сумасшедший, со своими претензиями на царское достоинство. И он присоединяется к злобной толпе, стоящей перед крестом: «Если Ты Христос, спаси себя и нас»! А сердце другого, наоборот, – как бы отогревается. Только что единодушный со своим собратом (Мф.27, 44), он вдруг осознает и справедливость своей казни, и глубочайшую несправедливость казни Иисуса, и даже начинает увещевать своего товарища: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал». И – сквозь предсмертные страдания он находит силы сказать Иисусу: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» Что это? Истинное прозрение? Или – сострадательное утешение «ненормального», который возомнил себя царем, а сам и с креста сойти не может? Но и в том, и в другом случае он достоин услышать: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
Рассказывают, что однажды один священник в Великую пятницу во время выноса Плащаницы сказал такую короткую и исчерпывающую проповедь: «Братия! Будем плакать»! Но – как плакать? Конечно, не так, как иерусалимские женщины, которые просто сочувствовали страданиям молодого красивого человека. Не можем мы уподобиться и Апостолам, «плачущим и рыдающим». Потому что мы не можем даже представить себе того горя, в котором они пребывали до самого воскресения Христова.
Но все мы и можем, и должны плакать, как плакал будущий Апостол Петр. Он обещал Иисусу верность до смерти (Мф.26, 35), и вдруг – троекратно с клятвой отрекся! Он даже не сразу понял, что сделал. Лишь когда пропел петух, он пришел в себя, «и вышед вон, плакал горько». Или как пишет Марк: «и начал плакать». Начал. А когда перестал? Говорят, всю жизнь плакал, слыша пение петуха.
И мы, спустя две тысячи лет, плачем. И сколько приходится выслушивать историй, подобных Петровой! Одна женщина рассказывала, как во времена, не столь отдаленные, на собрании, ее спросили: «Ну разве может нормальный человек верить в Бога»? – Она поспешно согласилась. А потом пришла домой, и стала читать очередное Евангелие, по календарю. И как раз попалось ей отречение Петра. И как раз, – а она совсем забыла об этом, – была страстная пятница. И как же она «начала плакать»! Поистине, как тогда на Петра, «Господь, обратившись, взглянул» и на нее.
Об отречении Петра пишут все четыре Евангелиста. И конечно, каждый из них плакал, выводя эти слова. Потому что хотя и не случилось самим вот так отречься, но каждый чувствовал, что и с ним могло случиться подобное. Наверняка плакал и сам Иоанн Богослов, хотя он один из всех был и во дворе, и потом – у самого креста. «Ну и что же, – наверное, думал он, – просто я „был знаком первосвященнику", а никакой тут заслуги моей нет».
О тех, кто твердо стоит и не падает, одно можно с уверенностью сказать: сколько же в них должно быть смирения и сочувствия к падшим! Ведь давно уже замечено, что «погибели предшествует гордость, а падению – надменность» (Притч.16, 18), и что «пред падением возносится сердце человека, а смирение предшествует славе» (Притч.18, 13).
Особенно перед Крестом.
Протоиерей Вячеслав Резников