Чудесное исцеление митрополита Вышгородского и Чернобыльского Павла, наместника Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры по молитвам к святителю крымскому и исповеднику Луке
Чудотворное исцеление ребенка по молитвам к свт. Луке в Свято-Владимирском соборе в Херсонесе
В момент установки нового креста на купол храма над крестами стал кружить белый голубь. Верующие восприняли это как чудо, как знак свыше
Пресвятая Богородица в День иконы Божией Матери «Путеводительница» свершила еще одно чудо – спасла жизнь 148 людям в аэропорту «Симферополь»
День за днем. 21 Августа
Здоров ли ребенок? – Она сказала: Здоров.
4 Цар. 4, 26
Этот ответ Сонамитянки, у которой только что умер единственный сын, поражает нас своею несообразностью, и мы недоумеваем, есть ли это выражение ее непоколебимой веры в пророка Елисея, или же горькая насмешка отчаяния при виде разбитых надежд?
Как бы то ни было, но и мы, верующие христиане, могли бы сказать то же самое, если бы, отводя наш взор от земных страданий и невзгод, чаще возносили его к небу, где найдем всегда утешение и успокоение.
Это не избавляет нас от земных страданий. Несправедливости и неправды людские продолжают существовать даже и тогда, когда мы можем сказать нашим врагам, как Иосиф сказал своим братьям: Вот, вы умышляли против меня зло, но Бог обратил это в добро (Быт. 50, 20).
Точно так же и горе, причиняемое нам различными испытаниями, продолжает быть горем и тогда, когда мы признаем, что оно послано свыше. Наши страдания не уменьшаются, а становятся полезнее для нашей души, когда мы твердо убеждены, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу (Рим. 8, 28).
Мы не должны отчаиваться даже и тогда, когда сердечная боль отнимает у нас всякую надежду, всякую силу: воля Божия и тогда совершается в нас, нередко против нашей собственной воли. Даже в ту минуту, когда мы, как Сонамитянка, видим перед собой лишь один бездыханный труп, жизнь, быть может, возвращается к нему без нашего ведома; Господь обращает наши слезы в удобрение внутренней нашей почвы, и горе наше превратится в радость, которую мы, быть может, вполне поймем и оценим лишь в загробной жизни.